Экспертное мнение

Интервью генерального директора Фонда «Социум» А. Е. Долганова

alt

7 июня 1996 года — день рождения нашего Фонда. В этом году компании исполняется 20 лет! В связи с предстоящим юбилеем мы попросили  генерального директора Фонда «Социум» Александра Евгеньевича Долганова рассказать о том, с чего начиналась история Фонда, как ему видится пройденный компанией двадцатилетний путь.




Виталий Кусов

- Александр Евгеньевич, расскажите, пожалуйста, как родилась идея создания Фонда «Социум»?

С чего все начиналось?

Александр Долганов

- Начиналось все с двух человек. Я тогда работал в Уральском отделении фонда «Реформа» заместителем директора. Директором был Александр Иванович Татаркин, директор Института экономики УрО РАН. И в течение, наверное, лет трех, я, работая в фонде «Реформа», набирался ума-разума относительно рыночной экономики вообще, и работы над научными проектами на хозрасчетной основе, в частности.

В. Кусов

- Это, наверное, был редкий опыт для того времени?

А. Долганов

- Это был не такой уж редкий опыт, потому что в начале 90-х годов очень многие люди ринулись в рыночную экономику. В основном, все эти люди, так сказать, вертелись в сфере купи-продай. Кто-то пытался развивать в том числе свои научные идеи, я знаю на примере своих друзей из Института физики металлов, которые пытались на дышавшие тогда на ладан советские предприятия продавать свои научные наработки, что-то по части порошковой металлургии, штамповали и продавали какие-то детали. Но попытка ученых из разных отраслей продавать свои идеи, она с одной стороны была рыночной, с другой стороны случилась в тот период, когда экономика и промышленность реально падали, и спроса на подобные предложения было крайне мало. Опыта выхода на международные рынки, естественно, не было, поэтому это редкие люди сумели. Так что в основном рынок сводился к торговле чем попало, и этим в конце концов занялись и упомянутые мои друзья-металлурги. У меня никогда и в мыслях не было торговлей заниматься, и никогда я этого не умел. Но гуманитарное образование, как ни странно, нашло сферу применения.

Во время работы в фонде «Реформа» накапливался опыт разработки проектов, я бы сказал, не столько научных, сколько проектов, связанных с реорганизацией определенных сфер социальной жизни. Например, в то время создавалась государственная служба занятости. В эту службу занятости пришли чиновники из разных сфер, которые представления не имели, что такое рынок труда и «как с ним бороться». То есть они о безработице имели самое отдаленное представление, взятое из учебников советской политэкономии, где говорилось о том, что это такой бич капитализма. А реально безработица наступала, и реально были большие массы безработных, государство понимало, что нужно что-то с этим делать, создавались службы занятости, которые не имели ни методологической базы, ни ориентиров, ни какой-то устоявшейся системы понятий, в которой можно было бы осмыслить все эти происходящие процессы.

В рамках одного из проектов, который через фонд «Реформа» осуществлялся, как через ведущую организацию, мы и занялись рынком труда. Мы создали временный трудовой коллектив, в котором собрались люди, по крайней мере, знавшие, где лежат те книжки, которые надо прочитать, чтобы осмыслить и написать, применяя к российской реальности, методические материалы для чиновников. Собственно, этим мы и занимались. Вплоть до написания Словаря по занятости, брошюрка эта до сих пор где-то тут стоит в шкафу.

В. Кусов

- Это делалось в фонде «Реформа»?

А. Долганов

- Да. Или, например, с Комитетом по делам молодежи у нас был договор. Исследовались особенности профориентации и профессиональные пути выпускников в Свердловской области, ну, вот вели такого рода исследования и готовили материалы для областных и городских органов управления.

В. Кусов

- Я так понимаю, Фонд «Социум» был таким неведомым зверем на рынке?

А. Долганов

- Я еще продолжу, потому что не сказал про второго человека. Это Людмила Ивановна Иванько, известный в городе социолог, которая тоже оказалась волею судеб сотрудницей Уральского отделения фонда «Реформа», которая имела обширные связи, в частности, в Ханты-Мансийском округе, на Тюменском севере, хорошо знала, какие там есть социально-экономические проблемы, требующие исследований, разработки управленческих проектов. Кое-что мы делали для Администрации Ханты-Мансийского округа. Но поскольку Уральское отделение фонда «Реформа» существовало при Институте экономики, директор Института экономики, будучи и директором отделения Фонда, он не очень заинтересован был в развитии именно этой организации, скорее, в развитии Института. А мы бились тут с Людмилой Ивановной за то, чтобы и проекты разрабатывать, и договоры приносить, и у нас возникла идея самостоятельной организации, своего регионального фонда, который мог бы браться за такого рода проекты. Мы уже поняли, как это делается, выработалась определенная практика. Начитались Гражданского кодекса, знали, как это все должно быть оформлено, что такое налоги, что такое временный трудовой коллектив, что такое заработная плата, что такое отчисления от заработной платы, и так далее. То есть весь этот хозяйственный механизм был понятен. И Фонд «Социум» задумали как самостоятельное предприятие, имея некий опыт, и предполагая, что дальше у нас все будет получаться. Это был 96 год, весна, мы это все обдумали, и если честно сказать, название Фонд «Социум» было придумано как раз Людмилой Ивановной. И 7 июня 1996 года зарегистрировали организацию, уволились из фонда «Реформа» и решили работать самостоятельно.

Она занялась продвижением северных проектов, я продолжал работу с Департаментом образования Свердловской области, нынешним Министерством образования, которое тоже активно интересовалось разработкой научно-практических проектов. Но в 96 году стали очень резко заканчиваться деньги в государстве, и когда мы создали самостоятельную организацию, мы не смогли заключить планируемые договоры, потому что финансирование научно-исследовательских работ прекратилось. Людмила Ивановна ушла в другую сферу деятельности, а я остался при печати и при уставе организации, но реально в этой организации пока практически никаких финансовых основ существования не было.

А летом мы пошли в поход на байдарках вместе с Ольгой Викторовной Рыбаковой, ее семьей. Она на тот момент была хорошо мне знакома по сотрудничеству с некоммерческой исследовательской организацией «Женщины России», занимавшейся на тот момент научными проектами, в которых участвовали как я, так и Ольга. С Ольгой мы знакомы были еще со времен учебы в университете. Но более тесный контакт возник в ходе совместной работы. И вот летом мы вместе пошли в поход по реке Хопер на байдарках, сплавлялись вместе с супругами и детьми. Была такая хорошая компания, хорошая погода, хорошая речка. Мы вечерами у костра обсуждали различные варианты дальнейшей работы. И Фонд «Социум», уже существовавшая структура, хотя пока только в виде директора и печати, показалась нам вполне удобной формой для того, чтобы наполнить ее содержанием.

В это время начал возникать рынок заказов на социологические исследования со стороны московских исследовательских компаний, то есть им нужно было делать полевые работы в регионах. Кроме того, вызревала подспудно, еще не очень сильно проявляясь, потребность в маркетинговых исследованиях со стороны наших заводов, со стороны региональных финансовых структур. То есть наши местные производители финансовых услуг, образовательных услуг, разных товаров для населения, они поняли, что для более успешного продвижения на рынок им нужно обладать маркетинговой информацией. Очень вовремя мы организовались и подхватили эту волну. На самом деле получилось не сразу. Осенью случились выборы, и было большое количество заказов, связанных с политтехнологическим сопровождением избирательных кампаний. Я уехал в поселок Междуреченский, в Кондинский район Ханты-Мансийского округа, там работал на выборах. Надо же было зарабатывать, кормить семью. И только в декабре 96-го года Ольга Рыбакова договорилась со Свердловским заводом гипсовых изделий, который был заинтересован в проведении маркетингового исследования. Ольга привела команду, человек 5-6 ее замечательных выпускников-социологов, которых она считала способными на организацию, во-первых, полевых работ, и во-вторых, на написание отчета для этого Гипсового завода. Это была наша первая работа, отчет делался в буквальном смысле на кухне, на домашнем компьютере, на улице Кузнечной, в квартире, где я жил.

В. Кусов

- Компьютер был редкостью.

А. Долганов

- Компьютер «Пентиум 386-ой», как сейчас помню. Вот что хорошо, в фонде «Реформа» мы еще осваивали компьютеры.

В. Кусов

- Это тоже была редкость, насколько я понимаю.

А. Долганов

- Не то чтобы это была редкость, но на самом деле, тогда еще не все им владели, далеко не все видели в этом будущий основной инструмент в работе. Я могу сказать, что люди моего поколения не сразу пришли к необходимости освоения компьютерных технологий. Думаю, мы одни из первых компьютер освоили, бухгалтерию вели на компьютере, и «1С-бухгалтерию» завели одни из первых. И я не говорю про всякие «Ворды», начинали с «Лексикона», такого русского текстового редактора, в нем сочинялись отчеты. Короче говоря, мы провели опрос на Гипсовом заводе, мы провели опрос, по-моему, и потребителей этих гипсовых изделий. Это был наш первый принятый заказчиком отчет по полноцикловому маркетинговому исследованию. Где-то в декабре стали искать место для офиса. Остановили свой выбор на комнате в доме 34 по ул. Белинского, этот дом сейчас такой маленький среди огромных домов, выросших за последние годы… А тогда это было самое большое здание в округе, принадлежало оно НИИ «Оргпром». Это оказался удобный офис, достаточно удобное место. Там мы и начинали работать. И уже буквально в январе стали появляться заказы на проведение полей, полевых работ для московских исследовательских компаний. Первая компания, с которой мы познакомились, была «Валидейта», за что я им до сих пор благодарен, с ними мы и сейчас плодотворно сотрудничаем. Провели поле. Набрали первую фокус-группу. Потом появились и другие москвичи, и «Комкон», и «ГфК» почти сразу.

В. Кусов

- Они сами находили Вас?

А. Долганов

- Да, они сами нас находили, даже сейчас уже трудно сказать, как шел этот процесс. Чуть позже мы приложили усилия для того, чтобы нас лучше узнали. Съездили с Ольгой в Москву, делали обход крупных исследовательских компаний, предлагали свои услуги, рассказывали, что мы можем, кто мы такие, лично знакомились с руководителями фирм. И это сработало, круг заказчиков стал расширяться, потом сработали в Москве неформальные связи между коллегами, о нас узнали в других конторах. И заказы на опросы стали увеличиваться. В первые годы мы чуть ли не вдвое увеличивали оборот каждый год, за исключением 98 года, когда случился кризис. Но этого кризиса сами мы почти не заметили, потому что и во время кризиса у нас был достаточно крутой рост, хотя и не вдвое, конечно. То есть рынок рос, и мы росли вместе с рынком. Стали появляться с самого начала после Гипсового завода и другие местные заказчики проектов полного цикла. Мы очень интересно поработали в 97 году на Московской ювелирной выставке в Сокольниках. Материал об этом исследовании был напечатан в «Деловом Квартале». Провели исследование рынка для одной из екатеринбургских фирм — производителя и продавца компьютеров – тоже опубликовали в «ДК». Потом «Уралтрансбанк» стал нашим заказчиком, мы сделали для него несколько исследований.

В. Кусов

- Эти заказчики появлялись сами, или как-то вы к ним обращались? Как это вообще происходило?

А. Долганов

- Вопрос, конечно, интересный. Часть из них были наши знакомые из разных сфер, потом люди, которые о нас от кого-то услышали, узнали, а иногда, как было с компьютерным рынком, заказчиком выступал руководитель фирмы, который был просто моим старым другом.

В. Кусов

- То есть круг общения сыграл роль?

А. Долганов

- Круг общения сыграл роль. Какие-то заказы появлялись благодаря тому, что местные производители товаров и услуг, не зная, куда обратиться, шли просто, так сказать, имея в виду слово «социология», шли на социологический факультет УрГУ, пытались там найти возможных исполнителей социологических и маркетинговых исследований. Но у факультета своя специфика, и не за каждый такой заказ факультетские специалисты могли взяться. Ольга Рыбакова, как сотрудник факультета и одновременно сотрудник Фонда «Социум», предлагала именно Фонд в качестве исполнителя. Разными путями, у нас хоть и большой город, он все равно маленький, информация среди круга заинтересованных лиц циркулирует, передается, все друг о друге узнают. А потом начались публикации в разных изданиях, в «Деловом Квартале», и даже очень большие публикации. «Деловой квартал» тогда не был настолько наполнен рекламой, как сейчас, зато публиковал большие аналитические статьи, сейчас себе трудно представить, но в то время статья об исследовании ювелирного рынка, она, я помню, на 11 страниц была.

В. Кусов

- Наверное, потому, что тогда редко можно было встретить такую информацию. Интернета не было русскоязычного.

А. Долганов

- Да, интернет тогда еще практически не использовался, и мало было печатных публикаций о маркетинговых исследованиях. Информации было недостаточно, и журналы охотно публиковали такие материалы, тем более, посвященные такому завлекательному предмету, как ювелирные украшения, например. Естественно, о нас узнали, и процесс пошел, и рост объемов и числа проектов был каждый год. Организация росла, сотрудников стало уже более двух десятков. В 1999-м году переехали в новый, уже многокомнатный, офис на Антона Валека, который надолго стал нашей резиденцией. Там оборудовали кабинеты, фокус-комнаты с зеркалами, и работа закипела. Проекты, заказы, исчислялись уже не единицами, а многими сотнями в год.

В какой-то момент сложился определенный круг региональных заказчиков, которые стабильно стали сотрудничать в основном с нами. Естественно, что наш оборот в двухтысячных годах рос не такими бешеными темпами. Рынок стал более стабильным, и усилилась конкуренция. Поскольку не только мы, но и еще 5 – 6 – 7 достаточно заметных агентств возникло в Екатеринбурге, которые также стали работать на этом рынке. Поэтому, естественно, часть заказчиков рассредоточилась. Это естественные процессы, но факт остается фактом, мы росли быстрее рынка, потому что к концу 90-ых мы уже были достаточно большим агентством, а к 2005 или 2006 году мы уже были просто самым большим агентством из всех региональных исследовательских агентств, которые вообще в городах России есть. Понятно, что большинство заказчиков сосредоточено в Москве и отчасти в Питере, поэтому сравниться с тамошними исследовательскими агентствами нам очень сложно, во всяком случае, с агентствами первого ряда, где работают сотни человек. А среди региональных агентств, в других городах-миллионниках России, нет таких, кто приближался хотя бы близко к нам по объемам выполненных исследовательских работ.

В. Кусов

- Как Вы считаете, почему так получилось?

А. Долганов

- Я думал над этим. Мы никогда не стремились ни подавить конкурентов, ни каким-то образом активно рекламировать свои услуги. Не пользовались какими-то такими околозаконными средствами, чтобы заинтересовать в себе менеджеров компаний. То есть мы просто старались честно выполнять свою работу, вдумчиво, качественно выполнять ее, в срок, аккуратно, используя все наработанные возможности, полученный опыт и знания. И этого было, в принципе, достаточно для того, чтобы обращались именно к нам заказчики в первую очередь. Никогда не было у нас стремления к выигрышу в некой гонке, но как-то оно само собой получилось. Я думаю, что все-таки в основном за счет принятой политики фирмы. Мы не стараемся зарабатывать деньги любой ценой, мы выполняем работу, стараясь все делать максимально хорошо. Понятно, что социологические исследования вещь специфическая, и есть абсолютно объективные ограничения, которые не позволяют сделать ее идеально, потому что нет идеальных респондентов, нет идеальных интервьюеров, нет и идеальных результатов. Но в той степени, в какой это можно было сделать честно, правильно и разумно, мы старались делать все именно так. Я считаю, что залог успеха нашего именно в этом. Мы не гнались за тем, чтобы делать какие-то особо выгодные проекты, мы пытались браться за проекты и выгодные, и менее выгодные, и такие, на грани выполнимости вообще, то есть старались не отказываться от сложных проектов. Отказывались только тогда, когда понимали, что этот проект в принципе вряд ли может быть выполнен, если иметь в виду разумную трату средств. От таких, конечно, приходилось отказываться. Мы работаем как контора, которая берется за все, об этом тоже заказчикам известно, и в этой связи нас, очевидно, ценят.

В. Кусов

- Стараемся делать все, что возможно, скажем так, кроме того, что невозможно.

А. Долганов

- Именно так. А если кто-то берется за невозможное, то мы понимаем, что это либо халтурщики, либо люди, которые просто хотят обмануть заказчика, срубить денег, но заведомо не дать, потому что это невозможно, нужного результата. И еще – мы сами много делали для развития регионального рынка маркетинговых исследований, повышения профессионального уровня, профессиональной культуры маркетологов. Я уже сказал о публикациях, а еще мы создали и вели в течение нескольких лет Клуб маркетологов, куда охотно приходили специалисты городских предприятий и организаций.

В. Кусов

- Какие преимущества Фонда «Социум» можете подчеркнуть, за счет которых удалось достичь такого уровня развития компании?

А. Долганов

- Я думаю, что уже много об этом сказал.

В. Кусов

- Так скажем, штрихи такие, если можно.

А. Долганов

- Во-первых, у нас очень способная команда, трудоспособная, образованная, опытная, ответственная. Я считаю, что есть ключевые члены команды, которые очень давно пришли в наш Фонд, на этих ключевых сотрудниках все держится, и их компетентность, их приверженность традициям Фонда, политике Фонда, и, если хотите, профессиональной этике. Это главное, что нам позволяет успешно работать, в течение уже 20-ти лет. Надо сказать, что многие из первой команды, из тех 5-6-ти человек, с которыми мы начинали, они до сих пор работают. Да, иногда люди уходят по разным обстоятельствам: переезжают в другие города, выходят замуж, рожают детей и так далее. Некоторые вырастают профессионально и продолжают карьерный рост в других, уже не исследовательских, компаниях, оставаясь нашими друзьями, возвращаясь к нам как представители компаний – заказчиков. Но костяк остается, и позволяет вновь приходящих сотрудников тоже воспитывать, что называется, в духе традиций Фонда. Это позволяет держать марку. Это главное.

alt

Во-вторых, достаточно удачно у нас сложился тандем в руководстве. Мы с Ольгой 20 лет так вместе и работаем, я считаю, что мы удачно дополняем друг друга. Если она может положиться на меня в решении организационных проблем, то я безусловно доверяю ей как высококлассному специалисту в методике, методологии маркетинговых исследований. Дополняя и поддерживая друг друга, мы стараемся развивать Фонд. На самом деле, довольно редкий случай, я считаю, потому что 20 лет в одном кабинете — это не каждый выдержит. Может быть, если это были бы два мужчины или две женщины – было бы гораздо тяжелее. Наверное, наши гендерные роли и профессиональные роли каким-то образом дополняют друг друга, может быть, это тоже способствует успеху. Не всегда все бывает бесконфликтно, не всегда бывает легко и просто. К проблемам, которые возникают в работе, наши подходы бывают различны, но потенциально конфликтные ситуации мы научились разрешать, и стараемся, чтобы основному делу это не мешало, а наоборот, помогало. То есть разные подходы, они позволяют в той или иной ситуации выбрать правильный путь решения.

В. Кусов

- А как Вы думаете, играет ли Фонд «Социум» какую-то социальную роль в Екатеринбурге и Свердловской области, что это не просто компания, которая существует, но какую-то общественную роль играет ли Фонд?

А. Долганов

- Мы в какой-то мере публичные люди, хотя я, например, никогда не стремился специально к публичности. У меня, можно сказать, полностью отсутствует ген честолюбия, стремление выйти куда-то на политическую арену, в средства массовой информации, как-то светиться. У меня нет такой потребности. Но, с другой стороны, поскольку социологическая информация, которой мы располагаем, общеинтересна (особенно интерес обостряется в предвыборные периоды), то иногда приходится публиковаться, иногда приходится отвечать на вопросы журналистов, это случается, и о нас, конечно, все, кому интересно – знают. Понятно, что знает о нас весь областной политический «бомонд», к нам обращаются официальные лица из Администрации Губернатора Свердловской области, ранее мы много работали с Администрацией Екатеринбурга. Более того, в период, когда обострялась политическая борьба между «белым» и «серым» домами, как у нас в городе это принято называть, и те, и другие, так сказать, противоборствующие стороны за социологической информацией обращались в Фонд «Социум». Не сомневались в нашем умении сохранять конфиденциальность.

Я обычно использую для объяснения роли социолога образ термометра, который сам по себе совершенно объективен. Каждый доктор может его использовать, измеряя температуру больного. Вот мы в качестве такого термометра служим. А уж какие выводы, какие политические решения будут приняты, исходя из полученной от нас информации – это уже дело заказчика, и мы не хотим и не собираемся на это каким-то образом влиять, это не наша специальность.

Хотя, конечно, здесь есть большая этическая проблема, и об этом неизбежно приходится задумываться. Есть разные представители социологической науки, которые по-разному относятся к положению, к роли социолога в обществе. С одной стороны, я, как человек, вынужденный решать финансовые и материальные проблемы своей организации, я знаю, что мы должны зарабатывать деньги, в том числе и на социально-политических исследованиях. И по большому счету я был бы очень рад, если бы результаты исследований, которыми мы занимаемся, чаще публиковались бы, обсуждались, становились достоянием широкой общественности, так как они принадлежат на самом деле всем. Потому что оплачиваются исследования не из зарплаты чиновника. И народ имеет право знать о том, что он думает, или что социологи узнали о том, что он думает. Это по большому счету так.

Есть такой известный социолог, который приезжал года три назад в Екатеринбург, председатель Американской Социологической Ассоциации, из США, Майкл Буравой. Я слушал его лекции здесь, в Екатеринбурге. И потом, благодаря людям, которые его сюда пригласили, нас познакомили, и мне посчастливилось с ним довольно подробно поговорить. Это было очень интересно. Он как раз горячий сторонник и пропагандист точки зрения, что результаты прикладных социологических исследований должны принадлежать всем, и должны быть публичны, открыты. Что суть социологической науки не просто помогать тем, кто управляет обществом, управлять им более успешно в своих интересах, но она должна и раскрывать глаза обществу на самое себя, создавать общественный диалог вокруг проблем, поднимаемых в рамках социологии и при помощи социологии. И, соответственно, общество имеет право, в том числе и благодаря озвученным социологическим данным, влиять на тех людей, которые управляют и определяют эту самую политику в управлении обществом. Да, мы живем и работаем в той реальности, в которой нам объективно приходится это делать, но это не значит, что мы не понимаем ее особенностей и ее, так сказать, ограничений. К сожалению, эти ограничения и в том, что само российское общество настолько размыто, что все меньше и меньше стремится, да и оказывается способно к такому диалогу.

В. Кусов

- Хорошо. Какими Вы видите перспективы развития Фонда? Как Вы себе видите ближайшие годы, что будет происходить в Фонде? Какие будут новые веяния, может быть исследовательские?

А. Долганов

- Хороший вопрос. Начнем с общего. К сожалению, если говорить о нашей стране, об обществе сегодняшнем российском, оно отличается тем, что его будущее не определено, его будущее в тумане, его будущее не ясно ни самому обществу, ни тем, кто сейчас играет в этом обществе ведущую роль. К сожалению, мы живем, не ощущая будущего, не понимая, что с нами происходит, или отчасти понимая, но это понимание приносит лишь огорчение. Есть некие объективные тенденции, объективные факторы, вызывающие, как причина, некое следующее состояние в следующий момент времени. К сожалению, эти тенденции не дают возможности предвидеть ничего хорошего для нашего российского общества, увы. И это состояние неопределенности, состояние непонимания того, что же может случиться в ближайший год – два – три – это все влияет на все общество: на людей, на организации, на институты. В том числе, конечно, это можно отнести и к нашей маленькой фирме, которая в этом обществе живет, это общество каким-то образом изучает, и которая, собственно говоря, выйти за эти рамки не может, так же, как и любой живущий в этой стране. Это создает некую завесу непонятности, неизвестности относительно будущего. Я всегда придерживался мнения, что социология востребована в демократическом обществе, сама является элементом демократии. И чем демократии становится в обществе меньше, тем печальнее будущее социологии. К сожалению, во многом она становится таким же имитационным по сути институтом, как и другие институты демократии, пока еще существующие в нашей стране.

Что касается технологий, которые мы используем в своей работе, здесь больше ясности. И эта ясность тоже для нас создает проблемы, потому что чем дальше, тем больше внедряются в жизнь современные технологии, связанные с разными он-лайн исследованиями, компьютерными исследованиями, с работой над большими базами данных, которые позволяют выцеплять необходимую информацию без проведения традиционных полевых работ, без того, чтобы идти к людям, задавать им вопросы, брать интервью, и потом все это дело осмысливать. В общем-то, сейчас современные технологии, чем дальше – тем больше, позволяют обходиться без этого. Поэтому наша традиционная, привычная нам деятельность, ее поле скорее суживается, чем расширяется. Мы, безусловно, используем многие новые технологии — опросы на планшетах, телефонные опросы, он-лайн опросы, но жизнь очень скоро потребует владения принципиально новыми инструментами, а это значит – потребуются другие люди, и другие знания и опыт. Я не думаю, что в ближайшем будущем вообще вся социология уйдет в он-лайн, что называется. На ближайшую и среднесрочную перспективу ниша стандартных, привычных полевых работ и исследовательских проектов останется. Но не ожидаю, что она будет, как раньше, бурно расти, разве что в отдельных фрагментах. Мы, безусловно, еще долго будем востребованы, и фронт работы для нас будет существовать. Более того, как известно, в кризис происходит перераспределение объемов в пользу крупных организаций за счет исчезающих мелких, и мы это в полной мере ощущаем, что дает основания для оптимизма. Но в целом пока быстрее растет он-лайн, хотя и для его развития видны некоторые чисто объективные ограничения…

В. Кусов

- Методические ограничения.

А. Долганов

- Методические ограничения, суживающие возможности для он-лайн исследования. Мы видим, что они где-то тоже в своем развитии нащупали предел, дальше которого пока уйти не могут. Поэтому, пока мы как социологи сохраняемся, видимо, до следующих революционных технологических прорывов, до того времени, когда люди все будут ходить со встроенными чипами непосредственно в мозгу. (смеется)

В. Кусов

- В наших бабушек встроить чипы невозможно, они не дадутся. Поэтому, учитывая, что их 30% населения, я не думаю, что стоит это все драматизировать…

А. Долганов

- Согласен с вами.

В. Кусов

- Александр Евгеньевич, когда фирма только начинала образовываться, могли бы Вы 20 лет назад представить, что сейчас будет происходить, если ретроспективно посмотреть?

А. Долганов

- Нет, конечно.

В. Кусов

- Как Вы тогда себе это представляли?

А. Долганов

- 20 лет назад мы слабо себе представляли, что это все такое будет. Но 90-ые годы были тем и хороши, что можно было искать, находить, пробовать, начинать. Не было с этим никаких препятствий, не было для этого никаких ограничений. То есть можно было рисковать, в любой момент отступиться и начать что-то другое. Стартовый капитал, который был необходим для начала занятий какой-нибудь интеллектуальной деятельностью, был совсем небольшим. То есть можно было начать с одного компьютера и с кухни в качестве офисного помещения, и начать что-то полезное делать. На растущих рынках интеллектуального обслуживания бизнеса, производства, общественной жизни – это все можно было спокойно начинать, делать, пробовать и что-то могло получаться. Дальше все зависело от человека. Знаю много примеров, знакомых людей, которые начинали нечто подобное, и у каждого получалось по-разному, и результаты эти целиком и полностью зависели от характера самого человека, который начинал этим делом заниматься.

В. Кусов

- Творческие моменты такие.

А. Долганов

- От его коммуникационных и профессиональных способностей. Да, это было более творческое время, чем сейчас. Сейчас, с одной стороны, уже ниши заняты, что называется. С другой стороны, прорваться можно, потому что и сейчас социологические исследования не требуют каких-то гигантских вложений в виде стартового капитала, который необходим для закупки сложного оборудования, чтобы чего-то начать. Нет, это все доступно. Но есть сложившийся рынок, нужно провернуть массу работы, чтобы просто организовать контакты с огромным количеством людей, убедить людей, что ты на что-то способен, что ты что-то знаешь и умеешь уникальное, или чем-то отличаешься от других, так что имеет смысл иметь с тобой дело. Рынок сложился в этом смысле. Когда мы начинали, конечно, ничего этого не было, и можно было себя проявить. Разные люди проявили себя по-разному, иных уж нет, и успехи компаний, ниши компаний, которые они сегодня занимают, во многом были определены именно характером людей, которые тогда за это дело взялись. Я так считаю.

В. Кусов

- Как бы Вы в целом описали опыт того, что получилось в итоге через 20 лет?

А. Долганов

- Конечно, я в основном удовлетворен достигнутым результатом. Наша компания, в которой сейчас работает более 30 штатных сотрудников, которая дает работу еще многим внештатным сотрудникам – интервьюерам, рекрутерам, она имеет прекрасную репутацию, она безусловный лидер регионального рынка исследований. 20 лет назад такого результата я не предвидел, да и от себя не ожидал, потому что не мечтал о бизнесе, не стремился в лидеры, не хотел кем-то управлять и т.п. Раньше всегда думал, что это мне абсолютно не присуще. Оказалось, все возможно. В том числе работа изменила мой характер, близкие мне говорят, что я стал жестче, стал требовательнее, увереннее в себе. Хотя по природе я человек застенчивый и скромный, доброжелательный к людям. Но, если верить окружающим, некий внутренний стержень твердый в моем характере они ощущают. И это тоже результат этих 20-ти лет.

alt

В. Кусов

- Тем не менее, так это все и получилось.

А. Долганов

- Думаю, это получилось потому, что нам было интересно дело, которым мы занялись, оно само, логика его развития вывели на тот уровень, который мы имеем сегодня. Сейчас мне уже сложно замахиваться на новый крутой подъем, наполеоновские планы я не строю. Но дальнейшее движение, развитие необходимо, кто топчется на месте, тот быстро от жизни отстает. Очень хочется, чтобы сохранилось все хорошее, и, в то же время, чтоб в наш Фонд приходили новые люди, владеющие новыми технологиями, способные решать новые творческие задачи новыми методами. Этого мне хочется, и к этому, я думаю, мы будем стремиться.

В. Кусов

- Спасибо, Александр Евгеньевич, за очень интересное интервью!

alt

Источник: http://fsocium.com.

Орфография, пунктуация и стиль автора сохранены.

© 2020-2022 Ассоциация исследовательских компаний «Группа 7/89». Все права защищены.

Поиск