В Армении на вторую волну пандемии наложился ещё и межнациональный конфликт, который внёс дополнительные коррективы в деятельность исследовательских компаний. О том, как приходится урегулировать возникающие непредвиденные ситуации и прогнозах на ближайшую перспективу рассказал президент Армянской Ассоциации Маркетинга, директор исследовательской компании «ЭМ ПИ ДЖИ» Арам Навасардян.

Арам Навасардян
В исследовательской индустрии — более 25 лет.
Президент Армянской Ассоциации Маркетинга, директор исследовательской компании «ЭМ ПИ ДЖИ» (член «Gallup International Association»), представитель ESOMAR в Армении.

— Прихода второй волны пандемии осенью ожидали все, какие меры принимали вы, чтобы избежать усложняющих исследовательский процесс ситуаций?

— Глобально меры предосторожности по первой и второй волне не особенно разнятся, разве что запросы на исследования. В основном они ориентированы на «телефонники», CAPI и онлайн-опросы. Клиенты сейчас очень легко переходят на это. А вот всё, что требует применения face-to-face методик с учётом соблюдения усиленных мер предосторожности — ношения перчаток, масок, соблюдения определённой дистанции, дезинфекции помещений и оборудования, — сведено к абсолютному минимуму в нашем портфеле заказов. Крайне редко стараюсь рекомендовать кому-то, равно как и браться за такие исследования.

Однако, даже телефонные опросы в последнее время было проводить очень сложно. Дело в том, что у нас вторая волна COVID-19 наложилась на этап войны, и к мерам предосторожности добавились недоверие со стороны респондентов. В этой связи к нам не раз обращались представители службы безопасности Армении, реагируя на жалобы наших граждан, которым казалось, что под предлогом проведения социологического опроса звонили с азербайджанской стороны и пытались выведать какую-то информацию. Объявления о псевдоисследователях распространялась по радио и телевидению, армянский народ предупреждали о провокациях и просили незамедлительно сообщать обо всех случаях подозрительных звонков. И поэтому, когда мои коллеги пытались провести опрос, с ними отказывались разговаривать, бросали трубки, абсолютно не шли на контакт, плюс ко всему жаловались в органы госбезопасности. Нам приходилось давать разъяснения, что за исследования и с какой целью мы проводим, с каких номеров звоним... Словом, межнациональный конфликт только усугубил положение дел в отрасли изучения общественного мнения. Но мы понимаем, что это оправданные меры предосторожности и пытаемся как-то с этим справляться.

Что же касается мероприятий, направленных на предотвращение распространения коронавируса, если честно, невозможно провести чёткую грань между жёстким карантином и не жёстким. То разные виды деятельности разрешают, то запрещают. И если провести опрос по этой теме, думаю, многие не смогут сказать с твёрдой уверенностью, действует карантин или нет. Я даже сам уже перестал следить за этим, тем более сейчас — в военное и послевоенное время.

— Скажите, происходящие события как-то отразились на количестве заказов?

— Скажем так, из-за того что у нас заказчики из-за рубежа — в основном, представители транснациональных компаний и FMCG-брендов, — COVID-19 конечно же оказал действие. Был спад порядка 20-30%, и сейчас такая динамика сохраняется. Не сказать, что в связи с войной. Нет, она на объём заказов не повлияла опять же потому, что не все наши зарубежные заказчики даже знают о боевых действиях. Тут другой вопрос: что мы можем реализовывать, а что не можем с учётом ситуации.

Что-то перетекло в CATI, но это не панацея — опросник длительностью 15 минут очень сложно делать. Другой фактор — с военной и поствоенной ситуацией — отказы людей принять участие в интервью выше, чем были с наступлением пандемии. Даже если звоним, представляемся, на том конце провода не уверены, что это мы... Был неприятный случай, когда служба безопасности Армении опубликовала телефонные номера, сообщив, что с них звонят азербайджанские хакеры, а оказалось, что это иная компания, которая делает опрос по заказу одной из наших крупных международных организаций.

— Как Вы оцениваете положение своей компании на рынке? Насколько велик риск сокращения прибыли, штата? Или предприняли какую-то антикризисную программу?

— Особых поводов нет сейчас, чтобы привлекать новых клиентов, менять стратегию. Ещё не известно, сколько продлится пандемия, и как происходящие в стране события отразятся на экономике, на людях. Конечно, стараемся стабилизироваться с учётом реалий, как-то выстраивать политику по развитию компании. Если что-то новое появляется, то появляется. Но сейчас что-то планировать наперёд бессмысленно.

— А что Вы думаете о перспективах исследовательской отрасли в целом? Какие игроки однозначно вне зоны риска, что перспективно в виде сбора данных, а что перестанет быть актуальным?

— Сказать сейчас очень сложно. Я думаю, что бюджет маркетинговых исследований упадёт в связи состоянием экономики и компаний в целом. А по социальным исследованиям, надеюсь, стабилизируется или хотя бы не будет падать. По направлениям — есть четыре-шесть компаний с большим списком клиентов и десять, которые занимаются полевыми исследованиями. Большинство мелких компаний не имеют своих полей для исследований, поэтому заказывают их у других. Полагаю, если большие компании сократят штат, то смогут пережить кризис и будут дальше развиваться. Но если они оставят персонал, то ещё не известно, сколько продлится кризис, и некоторые из них рискуют упасть.

Если говорить о нас, пока сокращений нет. При данной финансовой ситуации на протяжении двух-трёх лет мы сможем удержать сотрудников. Опять же не хочу загадывать, ибо ситуация с «ковидом» нестабильная, непонятная, и делать какие-то выводы преждевременно.

— Какой формат компаний, на ваш взгляд, будет наиболее распространенным в будущем, — бутики или фабрики?

— Преобладают бутики. Но если смотреть по нашему рынку, некоторые компании могут сказать, что, по меркам Армении, они — крутая фабрика. Есть 2-3 фирмы, у которых была государственная поддержка, постоянные проекты, по размерам довольно внушительные, и, да, у них была показная фишка, что они большие, с нескромным штатом сотрудников. Но дошло до того, что двое из них сократили до 30-35% штат и были вынуждены перепрофилироваться и искать новых клиентов, делать новые исследования. А в дальнейшем что будет, не известно.

У нашей компании немного другая схема. Мы более гибкая организация. Кроме маркетинговых и социологических исследований, делаем и другие проекты, в частности, консалтинговые. Но не за все проекты берёмся, и не так широко представлены среди армянских заказчиков, чему есть свои объяснения. Мы сами к этому пришли, и некоторые клиенты нам не очень подходят, и определённые заказы мы не очень стараемся брать. Когда в Москве проводили тендеры мобильных операторов, результат которых зависел от столичных сотрудников, мы участвовали и получали контракты на большие проекты. Но когда часть тендеров перешла на региональный уровень, стало неинтересно принимать участие в качестве статиста для составления якобы «конкуренции» и обеспечения соблюдения процедуры торгов.

— Многие представители отрасли выступают с инициативными исследованиями, для вас актуальна такая практика?

— Наша компания с 2010 года начинала продавать такие исследования на внутреннем рынке. Это связано с тем, что очень сложно найти потенциального потребителя, который будет знать, что такое исследования, который будет за них платить, понимать, что они могут дать. Были интересные ситуации вплоть до того, как только данные были по компании заказчиков хорошие, они подписывались на рассылки, как только результаты переставали удовлетворять, они соскакивали. Объяснение было таким: «Мы не можем показывать плохой результат главе компании, лучше нам это не брать, чем показывать, что ситуация настолько плохая». Не знаю, как в других местах, но у нас 20% покупателей таких исследований на внутреннем рынке, остальные — из-за рубежа. И если приходит какая-то интересная идея, не сидим и не ждём заказа, а сами реализуем задуманное.

— Сегодня то и дело звучат призывы, что нужно начинать думать по-иному, перестраиваться. Что бы Вы порекомендовали коллегам по цеху?

— Сложный вопрос, и, учитывая ситуацию, я, наверное, буду тривиальным: повышать качество исследований, искать новые ниши... Волшебных рекомендаций у меня нет.